ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО АВРААМИЯ РОСТОВСКОГО
ИКОНА "ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО АВРААМИЯ РОСТОВСКОГО"
Основателя древнейшего на Руси храма, более VIII веков назад
Преподобный Авраамий почитался на Руси как креститель язычников и утвердитель христианства в Ростовском крае.
Иконографическая справка
Композиция средника публикуемого памятника принадлежит к иконографическому изводу «Явления апостола Иоанна Богослова преподобному Авраамию Ростовскому», сложившемуся, по-видимому, во второй половине — конце XVII века.
В среднике иконы изображено явление Иоанна Богослова Авраамию Ростовскому.
В верхней части средника изображена полуфигура благословляющего двумя руками Христа.
Клейма жития:
1. Рождение Иверика в пределах Галичских в городе Чухломе, в богатой семье купца.
2. Рассказ купцов о христианской вере. Блаженный отрок, бывший до десяти лет расслабленным, приняв веру, выздоравливает.
3. Уход Иверика из отцовского дома.
4. Посещение Ивериком Новгорода.
5. Посещение Ивериком Валаамской обители.
6. Пострижение Иверика в монахи с именем Авраамия.
7. Поселение преподобного Авраамия близ Ростова.
8. Явление преподобному Авраамию старца.
9. Благословение преподобного Авраамия старцем.
10. Явление апостола Иоанна Богослова преподобному Авраамию на реке Ишне близ Ростова
11. Свержение идола Велеса.
12. Построение церкви на месте явления Иоанна Богослова.
13. Основание Богоявленского монастыря.
14. Преподобный Авраамий принимает дары ростовского князя.
15. Совет епископа Иллариона с великим князем Владимиром и князьями Борисом и Глебом в обители.
16. Назначение преподобного Авраамия архимандритом монастыря.
17. Бес решает погубить преподобного Авраамия.
18. Бес выскакивает из кувшина.
19. Перевоплощение беса в воина.
20. Преподобный Авраамий едет на суд.
21. Преподобный Авраамий предстает перед судом князя.
22. Прощение преподобного Авраамия.
23. Преставление преподобного Авраамия.
24. Погребение преподобного Авраамия.
Стилистическая справка
Композиции клейм иконы многолюдны; фигуры персонажей, находящихся на первом плане представлены, как правило, в сложных пространственных разворотах; их жесты передают смысл происходящего.
Архитектурные фоны, написанные под воздействием западноевропейской гравюры, отличаются разнообразием и подробностью передачи деталей: колонн, арок, пилястр, фронтонов.
Здесь представлены каменные и деревянные сооружения, крепости и дома, церкви и башни. В построении сцен очевидна попытка передать глубину пространства, которое делится на несколько «слоев».
В целом живопись клейм иконы отличается большим архаизмом, чем художественное исполнение средника.
Несмотря на тесную связь стиля памятника с искусством конца XVII века, он был выполнен в более позднее время, — вероятно, в первой трети XVIII столетия. На это указывает, прежде всего, колорит средника иконы, характерный для живописи XVIII века.
Происхождение — церковь Иоанна Богослова на Ишне под Ростовом.
ЖИТИЕ СВЯТОГО АВРААМИЯ РОСТОВСКОГО
11 ноября (29 октября) церковь чтит преставление преподобного отца нашего Авраамия, архимандрита Богоявленского, ростовского чудотворца.
Предисловие
Всякий раз, когда мысль — а тем более перо, или, точнее, клавиатура — современного христианина касается (надеюсь, по Благоволению Божию) жизнеописания другого христианина, жившего на несколько веков раньше нас и уже прославленного во святых Церкви Христовой, этот современный христианин непременно должен помнить, что он соприкоснулся с реальным опытом горения веры, опытом пламенной сыновней любви и всецелого приношения и посвящения себя Богу, с опытом жертвенного служения, когда вся земная жизнь отдана Христу и стала проявлением жизни подлинной, вечной, невидимой, той, которая «сокрыта со Христом в Боге».
Господь сказал: «Огонь пришел Я ввергнуть на землю и — если бы он уже разгорелся!» (Лк.12,49). И каждый, на кого сошел огненный язык – именно ему по Промыслу предназначенная «часть» Небесного Огня, — воспламеняется Божественной любовью и идет своим, уникальным, но на самом деле одним и тем же путем — путем Солнца, путем к Солнцу, к единой Цели — Славе, уготованной Христу у Бога «прежде даже мир не бысть»; этот Путь — Христос, Его жизнь в каждом святом. Ибо все святые — «единый мириадоипостасный Христос», по слову святителя Григория Солунского (Паламы, XIV в.), и через каждого из них светит Единый Истинный Свет — Христос. Жизнь каждого из них — непрерывное и всеобъемлющее Чудо; ибо любовь, воспламенившая сердце человека, разрывает оковы смертной ограниченности мира сего, его «линейности», и то, что казалось подлежащим закону причинности, открывается как имеющее совсем другую, «нелинейную», и при этом подлинную природу, ибо Источник его бытия — Бесконечность Всемогущества. Живя дарованной этим Источником жизнью, оно обретает свободу от «причинности» и становится благовестником «Величий Божиих».
Святые — это те, «кто горячность свою сохранил неугасимою, и даже до конца жизни своей не переставал всякий день прилагать огонь к огню, горячность к горячности, усердие к усердию, и желание к желанию». Поэтому жизнь каждого из их, — то, что мы назвали проявлением подлинной, вечной Жизни, — хоть и уникальна в каждом случае, но всегда подобна, а точнее, и есть «преломление» для данного случая пути Христа на Голгофу; они всегда «типы» единого Прототипа, «лучи» Единого Солнца. Именно этим, думается, может объясняться как нередкая «похожесть» некоторых узловых моментов или сюжетов житий разных святых, так и возникающие или кажущиеся «исторические несоответствия» или «сомнения в достоверности» дат или эпизодов агиографических описаний. Ибо «где Дух Божий — там свобода»; свобода же предполагает динамику, рост, и уже не так важно и, следовательно, может быть пренебрегаемо, то, какие конкретно обстоятельства «мира сего» сопутствовали тому или иному подвигу, важно то, что здесь присутствует Христос, Иже везде Сыи и вся Исполняяи, Христос, Который «вчера и днесь Той же, и вовеки» (Евр.13.8).
Вот таким и был преподобный Аврамий Ростовский — святой раннего периода истории древней Руси, светильник Света Христова, воссиявший во граде Ростове.
С именем преподобного Аврамия (именно так с одной «а» во втором слоге пишется имя преподобного в богослужебных книгах) Ростовского связана эпоха просвещения мерянских племен северо-востока Руси, эпоха первых импульсов роста Церкви в земле русской.
Ростов Великий, стоящий на берегу Ростовского озера, или озера Неро, один из древнейших городов Руси. «Повесть временных лет» упоминает о нем под 862 годом. Данные археологии, в свою очередь, указывают на то, что с VII в. на том месте уже существовало укрепленное поселение, являвшееся мерянским племенным центром, где находилось капище, в котором совершались ритуалы медвежьего культа, с идолом божества, аналогичного славянскому Велесу. Вплоть до XII в. Ростов был разделен на два конца — Чудский, или Чудской (где проживала «чудь»; так, собирательным именем для финно-угорских племен, назывались меря), с капищем «Велеса», и Русский, с христианской церковью («русский», «руський», «русийский» на протяжении всей истории древней Руси было практически всегда синонимом «христианский», «православный»).
Начало богослужебного почитания преподобного Аврамия приходится на XIV век — именно тогда были обретены его мощи (по другим данным — в XII в). Служба преподобному составлена была позже, после общецерковной ка-нонизации в середине XVI в.; она имеет некоторые общие черты со службой преподобному Сергию Радонежскому, возможно, послужившей образцом. Одна из общих черт — огромный размер икоса, содержащего многочисленные возглашения «радуися!» (наподобие икосов известного «Акафиста» пресвятой Богородице в субботу пятой седмицы Великого поста), что, вообще говоря, свойственно службам русским святым.
О личности преподобного Аврамия нам известно только из его Жития, сохранившегося в трех редакциях, древнейшая из которых составлена, вероятно, на основе устного предания и записана в XV-XVI вв.; ни в каких иных памятниках древнерусской словесности (летописи, грамоты и т.д.) упоминаний об Авраамии нет. По этой причине некоторые историки сомневались в реальном существовании преподобного Аврамия Ростовского (Е. Голубинский, А. Кадлубовский) либо оспаривали достоверность изложенных в Житии некоторых событий, перенося время жизни святого на более поздние эпохи, опираясь на даты первых летописных упоминаний о городе Галиче Мерьском (XIII в), о Богоявленском монастыре (XIII век), по Житию основанном Аврамием, а также на начало его богослужебного почитания.
Тем не менее, по преданию, преп. Аврамий Ростовский жил в XI в., и его деятельность приходится на период, когда одновременно жили князья Владимир и Борис, епископы Федор и Иларион. Нам представляется, что в этом «ис-торическом несоответствии» нет никакой ошибки, как могло казаться и казалось историкам: образ Аврамия Ростовск-ого, скорее всего, метаисторичен; он несет и символическую функцию, — ведь в его «Житии» мы имеем дело с ранним, а поэтому парадигматически важным, этапом становления христианства в северо-русских землях.
Известно, что при великом князе киевском Владимире Святославиче святом была основана Ростовская епархия, первыми епископами которой были Феодор и Иларион. В 1010 г. Владимир переводит одного из своих сыновей, Ярослава (прозванного впоследствии Мудрым), из Ростова на княжение в Новгород, а вместо него в Ростове посадил Бориса (вскоре убитого Святополком); епископом Ростовским был тогда Феодор. В 1015 г. Борис принимает смерть от рук братоубийцы Святополка, и Феодор уходит в Суздаль, где и преставляется через девять лет. В Житии великий князь, его дети и оба епископа представлены как живущие; отсюда следует, что события, описанные в Житии Авраамия, надо относить к периоду между 1010 и 1015 годами.
Существует множество списков Жития преподобного Аврамия, датируемых XV-XVII вв.; все они сгруппированы ис-следователями в так называемые три редакции.
Первая редакция — самая лаконичная, хотя и в ее составе есть списки, отличающиеся друг от друга некоторыми деталями; ее создание приходится, по мнению большинства ученых, на XIV век — очевидно, это время начала фиксации (записи, оформления) почитания святого. Наиболее ранние сохранившиеся списки Жития в этой первой редакции датируются XV веком.
Вторая редакция относится исследователями к XVI веку. По отношению к первой она расширена за счет до-бавления к основным эпизодам сведений о происхождении Аврамия из Галича (Галич Мерьский, основание города относят к 1159 г., однако первое упоминание содержится в Лаврентьевской летописи лишь в связи с нашествием татар в 1237 г.), также о путешествии его в Новгород Великий и о крещении и пострижении его на Валааме.
Третья редакция (самые ранние списки ее датируются уже XVII веком) — наиболее развернутая. В ней говорится о том, что до крещения Авраамий звался Ивериком (в некоторых списках ему даже усваивается мерянское происхождение), а в крещении получил имя Аверкий, и уже в монашестве — Аврамий.
Итак, расскажем, опираясь на имеющиеся источники, о жизни и делах преподобного Авраамия. Основной текст возьмем из Пролога (Месяца октября, во 29-й день, преподобнаго отца нашего Аврамия архимандрита Богоявленскаго ростовскаго, новаго чюдотворца); дополнительные сведения и пояснения найдем в списке XV-XVI вв. Синодального собрания № 556, хранящегося в Отделе Рукописей ГИМ, и иногда будем дополнять и их из поздней, середины XVII в., пространной редакции Жития.
Путь правды
«Преподобныи отец наш Аврамии бе родителю благочестиву сын. И остави родителя своя, и мирскии мятеж, и взем Крест Христов последова Ему. От младых бо ногтей Богу себе представи, и бысть мних, и чисто бысть приятелище Святаго Духа. Покорив плоть Духови, и жестокому пребыванию и нужному. И тако обладая страстьми плотскими, и трудом себе удручив, и истончив плоть свою, и бысть мнихом начальник», — так начинает повествование крат-кий, или Проложный, список первой — наиболее древней, с точки зрения исследователей — редакции Жития. А более развернутая редакция сообщает, что родился он в Галицких пределах, в городе Чухломе. Наконец, по самому под-робному варианту сказания, родители его не были благочестивыми, но, как и большинство мерянского населения тех краев, поклонялись идолам. Имя же ребенка при рождении было Иверик.
С самого рождения и до 18 лет Иверик был парализован и лежал дома, не в силах ходить, — сообщает развернутая (третья) редакция Жития. Но однажды в их доме остановились купцы из Новгорода, которые поведали юноше о Христе, о Царствии Божием и Страшном Суде. Рассказ купцов заставил Иверика крепко задуматься, и после раз-мышлений он уверовал во Христа и внезапно получил исцеление от паралича. Этот сюжет сближает жизнеописание Аврамия по расширенной редакции с былинным эпосом об Илие Муромце; последний, как известно, 33 года не мог ходить, пока не получил чудесное исцеление по молитве захожих нищих странников («калик перехожих»), обретя богатырскую силу для защиты земли Русской от «Соловья-разбойника» (этот последний может быть сопоставлен с другим отрицательным персонажем русских былин — «идолищем поганым»). И муромский богатырь — по преданию, впоследствии инок Успенского Печерского монастыря в Киеве, и галичанин Иверик — впоследствии инок Аврамий, фигуры, отмеченные особым избранничеством: тому и другому предстоит ратный подвиг одоления «идолища», для чего, в качестве «начальных условий», тот и другой одержимы немощью человеческой; она окажется «условием» проявления Силы Христовой, «в немощи совершаемой» (Апостол, зачало 194; 2Кор.12.9). Обретая дарованную по Благодати силу, оба покидают родительский дом и направляются в столичные пределы, чтобы начать эту силу применять в своем служении, на которое их ставит Бог: Илья отправляется в Киев, Иверик — в пределы новгородские.
Еще одна интересная параллель между Муромцем и Ивериком — то, что родина каждого из них была местом проживания родственных в языковом отношении народов — соответственно, муромы и мери.
Названия этих народов, по мнению исследователей, производны от финно-угорского maye «земля», арийского слова marya, имеющего значение воин, человек, «юноша — член воинского молодежного союза». И вот что получается: человек-юноша, член некой воинственной стаи, от рождения привязанный к земле (отсутствие способности ходить, паралич), получает Благодатную Силу — восстать и воинствовать во Христе (с идеей «воинства» тесно переплетается идея «царствования», с которой мы встретимся ниже), исполняя таким образом себя в подлинного человека, жительство которого в Небе, т.е. такого человека, каким и замыслил каждого из них Бог.
Из развернутых редакций мы узнаем, что, достигнув острова Валаам, Иверик принимает там крещение с име-нем Аверкий. А затем, вскоре, и пострижение, получив, наконец, имя Аврамий.
«Житие ангельское поживе, и чюдесы обогатив весь мир. Благодатию же Христовою исцеляше страсти неис-цельныя, течением слезным душу свою омыв».
Далее Житие повествует о сокрушении «идола Велеса» как о чуде, которое сотворил Бог через Своего угодни-ка Аврамия.
Финно-угорские племена, проживавшие в междуречье Волги и Оки и севернее, христианскую веру принимали весьма неохотно. Известно о восстаниях мери 1071 и 1088 гг. против распространения христианской веры в тех краях, об избиениях и даже убийствах местным населением поставленных там епископов. А когда уже в XIV в. (т.е. через почти триста лет после событий, описываемых Житием Аврамия Ростовского) ученик и постриженик преподобного Сергия Радонежского, Аврамий Галичский, пришел на Галичское озеро, он был встречен, как сообщает его Житие, «жившими по дубравам некрещенными людьми, называемыми меря». Возможно, «разрушение идола Велеса» как агиографический сюжет служит свидетельством драматизма нелегкого и долгого пути христианизации финно-угорских народов.
Разрушение Идола Велеса
Видев же преподобныи Аврамие прелесть идольскую сущю во граде Ростове, не убо бе еще граждане прияша святое крещение. Но чюдски живуще и покланающеся идолу каменну. Омрачена бо суть прелестию сердца их сатани-ною, яко близ его никто же смеяше ходити путем тем («аще пад не поклонятся ему», — добавляет важную деталь спи-сок XVI века). Мечты бо творяше и человеки устрашаше злым омрачением».
Проложное сказание сообщает о том, что «граждане» Ростова во времена Аврамия еще не все приняли креще-ние (чем уклоняющаяся от Благовестия часть ростовчан в какой-то мере уподоблялась «гражданам» далекой страны Притчи о блудном сыне Евангелия от Луки), — они «жили чюдски», что можно было бы понять как «обладали чудны-ми, или чуждыми, дикими нравами», или — «по-чудски», как чудь, т.е. как прочие, некрещенные финно-угры. Но более подробные списки указывают на район города Ростова (мы уже упоминали о нем выше): «Чудской конец по бесовс-кому омрачению покланялся каменному идолу» [2], или: «Но жившие на Чудском конце покланялись идолу каменно-му».
Велес, или, точнее, Волос — божество славянского пантеона; в Чудском же «районе» древнего Ростова прожи-вали меря — носители так называемого «медвежьего культа» — и сходились на свое, мерянское капище. Какое отноше-ние может иметь Велес к этому культу?
«Медвежий культ», почитание мохнатого обитателя дремучих лесов (а в древности — и пещер) наблюдается у большинства бесписьменных народов, живущих и живших как на территории севера Евразии, так и в Канаде. Этот культ устойчиво фиксируется со времен палеолита: известно множество неандертальских — и не только — пещер, в которых были найдены аккуратно сложенные, иногда препарированные, водруженные на большой камень и т.п. чере-па пещерного медведя. Медведь, наряду с другими крупными представителями фауны, такими как зубр, бизон, олень, мамонт, — а на арктическом побережье также крупные ластоногие и китообразные (в т.ч. и сами гиганты морских глу-бин — киты), — были образами Первожертвы, закланной у истоков мироздания и дающей миру жизнь; охота на таких животных была важнейшим и опаснейшим ритуалом, вокруг которого строилась вся жизнь палеолитической общины. Также жертвенный костер, огонь, претворявший убиенное животное в жертву и пищу людям, был и священным огнем инициации: проходящий сквозь огонь инициант как бы перепекался, становился новым существом, приобретавшим способность воссоединения с Первоначалом в жертвенной трапезе. В знак обновления человек облекался в шкуру принесенного в жертву животного, да и жилища древних людей часто представляли из себя постройки из огромных костей этих зверей; человек становился «поглощенным» и заново «рожденным», или «изрыгнутым» из чрева мифического чудовища, т.е. становился новым человеком. Первобытное предание выражалось также и в том, что ритуалу непременно сопутствовали деревья, или большое дерево, или большой камень, иногда — целая скала или утес, выполнявшие роль жертвенника; и дерево, и камень были образом метафизического Центра («Древа Жизни», «Горы», см. Быт.2.9; Быт.8:4), Пупа, той точки, через которую мир пронизывает метафизическая Ось, держащая на себе всё, или «Нить», связующая всё воедино, — животворящее Присутствие Божественного Первоначала.
Таким образом, соотнесение мерянского культа с Велесом может быть проведено «на платформе» упомянутых универсалий. По разработанной В.Н. Топоровым и В.В. Ивановым «теории основного мифа», в главном сюжете этого мифа, представляющем собой изображение парадигмальной борьбы антагонистов — «громовержца» и «змея», Велес относится к типу «змея». (Известно, что Велес был «нижним богом — антиподом «верхнему» — Перуну: идол Пе-руна в Киеве стоял на холме, Велеса — на Подоле). Из многих славянских сказок реконструируется древнейший инициатический ритуал, остававшийся от времен изначального «адамического» знания о Вечном Боге и присутствовавший и в поздних видоизменениях верований и культов: посвящаемый в сокровенное знание залезал внутрь чучела змея-Ве-леса, где символически «пережигался» и вылезал наружу как «рожденный вновь».
Но, перефразируя слова святой Мелитона Сардийского, воскликнем: «Скажи мне, палеолит, Кто освятил детей твоих, делая тебя частью истории спасения, — кровь мамонта или Таинство Господа, пасть чудовища или Смерть Христа? Конечно, ты трепетал Силы Господней, явленной в огне; Мудрости Логоса, присутствовавшей в твоих ритуалах!» Таким образом, Велес — идол, а «идол — ничто» (см. 1Кор.8:4): пришел срок «живущим чудски» познать истину, — Чтò на самом деле есть истинная Первожертва и Всежертва — и Первая, и Последняя, и Единственная. К тому же, не является невероятным, что и крещеное население древнего Ростова, т.е. «сыны русские», «хрестьяне», по тем или иным причи-нам оказываясь на «Чудском конце», испытывали соблазн «вспомнить» и собственное, не так давно оставленное язычество («пад поклонитися идолу»). Возможно, нередки были и взаимные стычки «Чудского конца» и славян, в ходе которых непременно звучало «песье лаяние» — брань, сопровождаемая недопустимой для христианина обсценной лексикой. Как уже известно читателю, определяющим названием, именем мерянского народа было «воинский молодежный союз», что-то вроде «волчат» или «псов». Одной из характерных черт подобного союза-«стаи» был своеобразный язык общения внутри коллектива, как правило, изобилующий экспрессивной, подчас обсценной, лексикой [5]. Поэтому знаменательно, что именно мерянину Иверику суждено выиграть «рыцарский турнир» в поединке с «Голиафом» — Велесом, выдвиженцем от всей «чюцкой жизни» мери, являя и этот народ Богоспасаемым «стадом Христовым», а, следовательно, уже не «псами».
«Преподобныи же отец наш Аврамии помолися Богу и иде в царствующии град взыскати дому Иоанна Бого-слова», — сообщает Пролог. Более расширенные списки содержат и более развитое повествование, согласно которому Аврамий молится Богу о даровании ему силы и благодати Святого Духа на разорение гнездилища коварного беса, но прошение его исполняется не сразу. Какое-то время бесовские козни продолжаются, горожане так и не могут спокойно проходить мимо того места (можно предположить, что потасовки, кровавые побоища и матерная брань — «песье лаяние» — на Чудском конце, с участием «сынов русских», были хроническим недугом Ростова). Подвижник скорбит и недоумевает, и вот встречает некоего старца, в ходе беседы с которым выясняется, что тот странник, родом из Царя-града, и может дать совет, как одолеть демона. Аврамий должен отправиться в Царьград и посетить церковь св. апос-тола Иоанна Богослова, где поклониться иконе Апостола (последнее может означать и полное участие в богослуже-нии — вечерне, утрене, Литургии с Причащением в день памяти св. Апостола). Следует заметить, что «хождение» в Константинополь и почтение Аврамием образа св. апостола Иоанна Богослова выступают необходимым условием ус-пеха Богоугодного начинания: «Если не пойдешь в дом Иоанна Богослова, желаемого не получишь», резюмирует не-знакомец. Обращает на себя внимание акцент, подчеркивающий первенство Константинополя (в «проложной» редакции обозначен как «царствующий град», столица). Конечно, до автокефалии Русской церкви было еще далеко, но здесь, полагаем, не только канонический аспект присутствует, но, в большей степени, экклесиологический и евхарис-тический: единство Церкви, как известно, есть единство Евхаристии, и полнота кафолической Церкви («кафоличес-кая» — от греч. καθ ολος «по целому»), ее цельность совершенно обусловлена Трапезой Господней: «идеже бо еста два или трие собрани во Имя Мое, ту есмь посреде их» (Матфея, зач 76: Мф.18,20). Во Имя Христово созидалась и развивалась раннехристианская, затем византийская Литургия, а вместе с нею и полнота Богослужения, участию в которой сподо-билась и древняя Русь. Но обозначенный в данном месте «Жития» «византиноцентризм», как вскоре увидим, есть лишь окрестность смыслового центра, а самим центром будет вовсе не Византия, не Константинополь, а встреча с Небом (см., также, в нашей работе: Послесловие). Но продолжим рассказ.
На недоуменный вопрос Аврамия о долготе и тяжести пути до Константинополя странник отвечает: Бог сотворит этот путь коротким.
Аврамий берет благословение у странника и «исполняется Духа Святого»; вручив свою жизнь Всемогуществу и Заступлению Божию, он решительно направляется вон из Ростова и, покидая град, переходит через реку Ишню. Неслучайно здесь упомянут переход через реку; этот переход не только, и даже не столько географический, сколько символический: путь подвига, путь к Славе — лежит через испытания, через преграды. Как древле Израиль перешел Иордан, так ныне Аврамий переходит Ишню, на том берегу он обретет исполнение Обетования. И как перешла Иордан преподобная Мария Египетская, благословленная Крестом Христовым и Материю Божией, так, благословленный Богом через безымянного странника (сравним с «каликами перехожими»), Аврамий переходит Ишню к обретению Крестного всеоружия Победы, о чем подробнее расскажем чуть ниже. «За рекой» находится «царствующий град», Константинополь; уйти «за реку» значит уйти в полное смертельных опасностей путешествие, из которого можно и не вернуться, или вернуться обновленным, подобно Марии Египетской, обновившей в себе «образ Божий» в испытаниях пустыни. Человеку необходимо пройти инициатическое испытание, которое заключает в себе символические смерть и воскресение к новой жизни; чуть ниже мы увидим, что испытание это в случае Аврамия завершается «у большой воды», чем знаменуется цель его — соединение с Богом.
Река Ишня
И вот, за рекой происходит самая важная встреча.
«И явися ему святыи Иоанн Богослов на пути, и вдаде ему трость. И глаголав ему, возвратися в Ростов, и избо-ди тростию сею идола Велеса. И рцы ему, во имя Иоанна Богослова да сокрушишися. И абие сотвори тако святыи. И бысть весь идол во прах».
В пространной редакции «Жития» Встреча изображена как явление Аврамию «страшнаго» Человека, «Мужа страшна и благоговейна», и дано описание этого Мужа, указывающее на икону св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Этот Муж в руке своей имел посох, или «трость», навершием которой был «животворящий Крест, Распятие Господа нашего Исуса Христа» (пространная редакция). Аврамий в ужасе падает ниц на землю в великом поклоне пе-ред стопами Мужа и слышит от того повеление восстать и принять посох с навершием-Крестом, и, возвратившись на-зад в Ростов, без сомнения приступить к идолу и «пробости» его — нанести ему удар «тростью», как копьем. Как толь-ко Аврамий принимает посох, Явившийся становится невидим. В образе таинственного и страшного Мужа Аврамию является Сам Учитель Возлюбленного ученика, Господь наш Исус Христос. На это указывают и детали Эпифании: она сопровождается «проскинезой», т.е. падением ниц человека в ужасе пред величием Явления, а также передачей человеку Божественного знамения — Креста, и, наконец, завершается как бы «возвратом» человека в мир сей (что описано как прекращение возможности видеть страшного Мужа; так оказывается невидим для Луки и Клеопы в Еммаусе Воскресший Христос (см. Лк.24:31). И правильнее было бы сказать, что это не Аврамию «явился» св. апостол Иоанн, но Аврамий «взимается» из «плоского» и «одномерного» мира сего и оказывается как бы в Раю, в бесконечно многооб-разном Мире, который есть, тем не менее, единый Христос вездеприсутствующий и «мириадоипостасный», по уже упоминавшемуся выше слову святителя Григория Фессалоникийского (Паламы); и уже не надо Аврамию идти в Конс-тантинополь, в «Великую церковь», — «Великой Церковью» оказывается весь мир как «Тело Христа».
Явление Аврамию апостола Иоанна Богослова и Свержение Велеса.
Фреска надвратной церкви Иоанна Богослова в архиерейском дворе. Ростов Великий. Кремль. Конец XVII в.
Итак, жизнь и деяния Аврамия происходят, как мы еще неоднократно увидим, в атмосфере непрерывающегося Чуда, могущего быть изображенным только иконой (в данном случае это икона Иоанна Богослова, а также Крест-Рас-пятие); эта жизнь есть часть «иконосферы» — мира как единой Божественной Литургии, совершаемой Самим Христом.
Преподобный Аврамий, «страхом и радостию одержим», как сказано в пространной редакции «Жития», воз-вращается в Ростов и без обиняков, как подлинный воин, призывает имя святого апостола и евангелиста Иоанна Бого-слова, и прободает Велеса.
«И бысть весь идол во прах». Что понимать под этими словами? Чудесное превращение камня в пыль? Может быть. Но может быть и так, что эти слова суть символ, являющий не меньшее чудо умопремену народа, фундамента-льный, парадигматический поворот (возможно, в эпоху Аврамия и вовсе еще неощутимый, однако в метафизическом смысле — решающий) в истории града Ростова, благодаря вере преподобного перестающего быть «языческим». Будут потом и восстания против новой веры, будут изгоняемы епископы, — Велес сокрушен. В силе веры Аврамия, в его во-инствовании о Христе, Велес как иллюзорная «самость», как объект магического и колдовского культа духовно анни-гилировал, открыв на месте, которое он занимал, животворящее Присутствие Христа. Каменный идол сменился под-линным Камнем, Скалой — Христом, — неважно, имело или нет это подлинное чудо «чувственный» аспект.
«Духа Святаго теплотою премудре, желание сердца своего еже к Богу согреяв, и зиму страстей умертвив, многокозненную же силу идола велеса низложил еси, и вконец немощна сего показав. небесная же воинства удивил еси терпением своим, яко постником подражатель и преподобным сожитель. моли спастися душам нашим» (на малей вечерни, стихера на стиховне, глас вторыи).
Аврамий Ростовский, с житием. Середина XVII в. Ростов Великий
Крест Аврамия Ростовского
Как было сказано, «трость», данная Аврамию, имела навершие в виде Креста — Распятия Христова. В Ростовс-ком музее хранится бронзовый шестиконечный («двораменный», с двумя поперечными перекладинами) Крест, дати-ровка которого представляется учеными загадочной, однако большинство из них склоняется, беря в расчет особеннос-ти надписей на нем, к XIV в [9]. Вероятно, памятник является копией с более раннего (эпохи Киевской Руси) оригина-ла, который принадлежал типу так называемых «воздвизальных» Крестов — Крестов, возносимых епископом или пре-свитером во время Богослужения Воздвижения Честнаго Креста Господня (другое название этого богослужебного предмета — «Крест епископский»); «шестиконечная» форма таких Крестов была наиболее распространена как в Визан-тии, так и на Руси в X-XIII вв.; однако впервые появление такой формы ученые отмечают в конце VII — начале VIII вв. Приведем несколько примеров подобной иконографии Креста. Это изображения на монетах византийских императо-ров: на монетах Юстиниана II; Константина VII Порфирогенета X в.; Никифора II Фоки X в; затем — напрестольный Крест-мощевик, сделанный мастером Лазарем Богшей по заказу игуменьи Евфросинии (преп. Евфросиния Полоцкая, XI в; киотный меднолитой Крест из Херсонеса (XII-XIII вв.) и др. Необходимо отметить связь «воздвизального» ха-рактера Креста и «царской» символики, взаимодействующей как с его иконографией, так и с его историей. Ведь извес-тно, что впервые «воздвигалось» на Богослужении именно Честное Древа Креста Христова, по преданию, обретенное матерью императора Константина Великого Еленой по повелению самого Константина (отметим, также, «царскую» тему, сквозной нитью проходящую через песнопения этой службы); и весьма часто первый император христианской империи изображался вместе со своею матерью держащими Древо Креста.
«Крест Аврамия Ростовского». Копия XIX в. ЦМиАР . Крест из Аксманич. 1181 г.
Метафизический смысл текста Службы Воздвижению таков, что его емкость позволяет увидеть в литургичес-ком образе «царя» (или «царя и царицы») восстанавливаемую Крестом Христовым человеческую природу, которая есть, по сути, царствование: «у Креста Христова», причастностью Кресту Христову человек обретает царствование над творением; царское достоинства человека выражено в подобной иконографии как вертикальное положение возд-вигнутого Креста, становящегося Стержнем, Осью, Центром исцеленного и освященного космоса, в котором держа-щийся за Крест человек — вновь «царь», и, как царь, он — «икона Царя Небесного» — Христа.
Еще один характерный пример — так называемый Крест из Аксманич (Аксманичи — селение на западе Украины, возле которого было раскопано городище, где и найден был Крест), датируемый 1181 г. Он также типологически схо-ден с «Крестом Аврамия Ростовского»; более того, на большой перекладине этого, также «шестиконечного», Креста, выгравирована надпись, являющаяся славянским «переводом» греческой надписи «ΝΙ ΚΑ» на верхней, малой пере-кладине: «ПОБЕДА НА БѢСЪ». В справедливости этой надписи мы и убеждаемся на примере жизни преподобного Аврамия Ростовского.
Пространная редакция Жития преп. Аврамия пишется во время, когда Крест Аврамия Ростовского приобрета-ет широкую известность на Руси. С него делаются копии-отливки; эта практика продолжается до конца XIX в, глав-ным образом в старообрядчестве. Заметим, что на вышеописанном музейном экспонате XIV в. в «шестиконечную» форму Креста («большого») вписано Распятие Господне; при этом Крест Распятия («малый») — «восьмиконечный».
Созидание
Взяв благословение у епископа Феодора, Аврамий закладывает церковь во имя святого Апостола и евангелис-та Иоанна Богослова на месте, где было ему явление Апостола.
Церковь Иоанна Богослова на Ишне. XVII в. Перестроена… И на том месте постави церковь во имя Иоанна Богослова. И посем взем благословение от епископа, и вод-рузи церковь малу, во имя святаго Богоявления Господа нашего Исуса Христа, идеже преже идол Велес бе. И постави келии, и мнихи призва, и печашеся ими, и общину сотвори».
Если в краткой редакции тоном исторического повествования упомянуто основание преподобным новой церк-ви «идеже преже идол Велес бе», то более поздняя пространная редакция в этом упоминании делает «уточнение»: «…идеже идола Велеса сокруши», — чем как бы настаивает на видимом чуде. При этом и из краткой (совершенно яв-но), и, думается, из пространной редакции следует, что «идол» — это и есть «Велес»; это отождествление совершенно библейское, и заставляет вспомнить апостольские слова: «ничто идол в мире» (Апостол, зачало 139; 1Кор.8:4), — «ничто», следовательно, и бес, «гнездящийся» в идоле; они суть «ничто» возлюбившему Христа, воину Христову, человеку-ца-рю — «чаду Божию», действующему Силой Христа, или, точнее, через кого, или кем действует Сам Христос.
Заметим вместе с тем, что храмоздательская деятельность преподобного Аврамия продолжается и завершается у большой воды — на берегу озера Неро: новый собор освящается во имя святого Богоявления Господня. Не будет пре-увеличением сказать, что освящение церкви сопроводилось и освящением озера Ростовского, — с намерением погру-жать во Имя Отца и Сына и Святаго Духа, через погружение в святые воды, вчерашних «велесопоклонников», обра-щающихся, трудами и проповедью Аврамия, ко Христу и «рождающихся Свыше, от Воды и Духа» (см. Ин.3:5). Созида-тельная деятельность преподобного Аврамия, подобно реке, набирая силу, находит завершение у воды, или, точнее, — у Вод, где под Водами подразумеваем первоначальный бескрайний Океан Книги Бытия, Теплотою Духа Божия, Осе-няющего его, выявляющий в себе начатки всего творения, благословленного Творцом.
Богоявленский собор Аврамиева монастыря (1555, перестроен). Вид с запада. Под шатром — придел преп. Аврамия Ростовского
Как мы упоминали, христианизация ростовской земли проходила не без трудностей. Не в силах противостоять агрессии горожан, из города уходит епископ Феодор. И сам Аврамий, как написано в краткой редакции Жития, много зла подъя от неверных. Овогда бо хотяше разорити святыню и сжещи, но Богу не попустившу их.
Тем не менее Аврамий продолжал данное ему от Бога служение. Вместо покинувшего город Феодора прихо-дит епископ Иларион, также сподобившийся претерпеть недовольство горожан, но сумевший выстоять, «с разсужде-нием», — добавляет пространная редакция, — давая место воле их, являя собой пример христианского смирения и стой-кости, пример, очевидно, весьма действенный. Благодатными стойкостью и уверенными трудами Илариона и Аврамия народ мало-помалу начал обращаться от «песьяго лаяния» к благочестию. И крестишася от мала и до велика. И нача-ша ходити на славословие Божие, и на всенощное пение жены же и отроцы. Святыи же почитанием книжным наслаж-даше сердца их. Потом же созда церковь велию, и украси ю всем яко невесту Христову.
Соборная церковь была обновлена, очевидно, потому, что первоначальный храм уже не вмещал возросшего числа насельников и прихожан.
Пространная редакция несколько подробнее говорит об этом периоде жизни Ростова — и Аврамия Ростовско-го, — добавляя замечательные оттенки в живописную картину подвига преподобного. Так, упоминается, что многие бывшие идолопоклонники приходили к вере именно примером Аврамия: они становились свидетелями того, как инок Аврамий противопоставлял добро злу; насколько досаждали ему и его новосозданной общине «чудски живущие», на-столько он прилагал молитвы к молитвам за них, за своих гонителей и досадителей, по заповеди Спасителя: «любите враги ваша, благословите кленущыя вы. Добро творите ненавидящим вас. И молитеся за творящих вам напасть и изго-нящыя вы, яко да будете сынове Отца вашего, Иже-Есть-На-Небесех» (Матфея, зач15; Мф.5:44-45) — в чем, конечно, нельзя не увидеть мимезиса Христова (подражания Христу), а точнее, — действия Самого Христа в «уде Тела Его». Плод не заставил долго ждать: молодое поколение ростовчан, опережая старших, приходили к преподобному Аврамию и, на-учаемые им, крестились и, «оставлше родители своя, быша монаси». Заметим, что сюжет с юным поколением парал-лелен жизнеописанию другого русского святого — епископа Леонтия Ростовского, подвизавшегося в XI веке.
И, таким образом, по словам пространной редакции, насаждался духовный виноград, приносящий обильный плод, — при тихих водах аскезы и поучения Божественных словес.
«Дивны Твоя Тайны Христе Боже яко даровал еси нам таковаго светильника Аврамия предобляго, православ-ному царю нашему на сопротивныя поборника, Велеса погубившаго и храм Имени Твоему Святому воздвигшаго в нем же Имя Твое прославляется и вернии укрепляеемся припадающе к Тебе всех Владыце, просяще Человеколюбче, даровати душам нашим мир и велию милость» (на велицей вечери на Господи возвах, глас первый, подобен о дивное чюдо).
План Богоявленского собора Аврамиева монастыря
Архимандрит
Монастырь преподобного Аврамия приобретал всё большее влияние в ростовской земле. Князья ростовские и окрестных городов называли игумена Аврамия своим отцом; в монастырь из княжеского дома поступали дары, он был обеспечен всем необходимым. Во всех редакциях Жития упоминается поставление инока Аврамия архимандритом по-сле совета епископа Илариона с князьями Владимиром и Борисом, и, соответственно, обретение монастырем Аврамия статуса архимандритии. Этот факт, конечно, вызывает настороженность в кругах историков древней Руси, ибо первые письменные упоминания об архимандритиях в русских землях относятся ко времени как минимум на сто лет позже. Но, как мы уже говорили, вопрос «исторической недостоверности» решается путем напоминания себе о метаисторич-ности образа Аврамия Ростовского.
Аврамий же, как написано, этот свой новый статус воспринял как еще более ответственное служение, и нача труды ко трудом прилагати, сияя в еще большей степени, чем ранее, Светом Христовым и являясь в еще большей сте-пени, чем ранее, для всех примером жизни во Христе.
Голгофа Аврамия
Совершенно закономерно, по слову Божиему, сказанному апостолам: «В мире скорбни будете, но дерзайте, яко Аз победих мир» (Иоанна, зачало 55; Ин.16:33), — упраздненный и низложенный Крестом Христовым князь мира сего, до конца истории, которая есть постепенное выявление Всемогущего Божиего Вечного Свершения, будет продол-жать — и продолжает — строить козни, чинить беды любящим Бога и Христа. Процитируем несколько предложений из краткой редакции Жития и разберем их.
Диявол же хотя спону творити святому отцу. Во время убо молитвы святаго Причащения, певшу преподоб-ному, и хотящу руце умыти, влезе бес во умывалницу святаго отца. Святыи же разумев коварьство вражие, взем Крест положи наверх сосуда онаго, и огради около сосуда Крестным знамением. И немогии изыти оттоле диявол жгом во сосуде на многи дни. И пока приидоша князи по обычаю во монастырь помолитися и от святаго благословение при-яти. И внидоша во келию святаго. Старца же святаго не бе во келии, но во пекарни мыяше власяницы, на братию тру-жашеся. Слышав же о князех, и иде во келию благословити их. И виде преподобныи духа нечиста на монастырь из-шедша. Князем бо дерзнувшим Крест сняти со сосуда без святаго отца, и втом часе изыде дух смраден изо сосуда аки дым черн, и устраши ту всех сущих.
Отметим, что сюжет бесовского искушения преподобного Аврамия Ростовского во многом подобен анало-гичному сюжету Жития другого древнерусского святого — архиепископа новгородского Иоанна (XII в, память 7 сен-тября).
О «молитвах святаго Причащения» проложного сказания, за которыми должно следовать умовение рук, в про-странной редакции сделано уточнение: преподобный собирался служить Литургию; после совершения им «молитв ко святому Причащению» он (через какое время — не уточняется) собирался умыть руки.
За словами «молитвы святаго Причащения» краткой редакции и «Молитвы ко святому Причащению» прост-ранной может подразумеваться либо весь чин келейного молитвенного правила для готовящегося ко Причащению, включающий в себя Причастные часы, чтение Евангелия и Апостола, избранных псалмов, Канона ко святому Прича-щению и более полутора десятка молитв, надписанных именами свв. Василия Великого, Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Симеона Метафраста, Симеона Нового Богослова, Германа патриарха цареградского, и заключающихся Символом веры, либо часть правила — собственно «Молитвы ко Святому Причащению»; наконец, под этим названием может скрываться проскомидия — часть собственно службы Литургии (по служебникам византийским и древнерус- Представляется более вероятным, что описанное в «Житии» умовение рук Аврамия должно было быть не «гигиени-ческим» мытьем рук (например, в келии перед отдыхом), а ритуальным действием и происходить на проскомидии; возникающий в этом случае вопрос, каким образом князья имели свободный доступ к накрытому Крестом сосуду с водой («и бесом») в отсутствии священноинока Аврамия, если сосуд был элементом церковной утвари, решается простым историческим фактом: домонгольские соборы имели алтарную преграду (иконостас в его классическом виде появится только на рубеже XIV-XV вв.), как правило, только перед средней апсидой [1], и сосудохранительница, ско-рее всего, была доступна для входа князя. Вопрос же, мог ли, или не мог священнослужитель вынести вообще из церк-ви «в келию» сосуд, по каким-то причинам вышедший из Богослужебного употребления, мы здесь позволим себе не решать. Однако покажем, почему нам представляется предпочтительной версия о том, что умовение рук Аврамия бы-ло именно литургическим действием, а не просто «гигиеной».
Небольшой экскурс в литургику. Известно, что приношение (греч. προσκομιδη) даров из специального помеще-ния в алтарь церкви для совершения Таинства Евхаристии, в первые века христианства происходившее после удале-ния оглашенных непосредственно перед Анафорой, в начале второго тысячелетия по Р.Х. приобретает постепенно вид развернутого чинопоследования и перемещается в самое начало службы. Но всегда — и в ранней Церкви, и доселе – умовение рук литургисающих есть обязательный ритуал в составе приношения даров, засвидетельствованный в самых ранних подробных описаниях Литургии, — таких, как «Апостольские Постановления» (Книга восьмая, «О дарованиях, ру-коположениях и канонах церковных») [8], а также в Тайноводственных поучениях св. Кирила Иеросалимского (Тайновод-ственное поучение пятое) [10]. Он являлся в древности репликой входного общего омовения, совершавшегося в древне-еврейском, затем римском доме, затем в атриуме базилики, в фонтане (источнике), перед началом Литургии; а позд-нее, в развившемся и известном ныне чине проскомидии, — он стал предварять и прободение Агнца, сопровождаемое словами Евангелия от Иоанна: «Един от воин копием ребра Ему прободе, и абие изыде Кровь и Вода» (Иоанна зачало 61; Ин.19:34). В святоотеческой традиции толкования Евангелия от Иоанна Кровь и Вода, истекшие из Тела Христова есть и Причастие, и Крещение. Таким образом, ритуал умовения рук перед Причащением семантически связан, как следует из вышеприведенного небольшого экскурса, с символикой погружения в Вòды, с символикой обновления, а значит, и с символикой Крещения — Богоявления. Отсюда мы приходим к выводу: «спона» бесовская была не просто «озорством» бесплотного шута, — она имела целью навредить Аврамию в его главном деле — в упразднении Велеса и просвещении ростовчан. Т.е. глубинный смысл здесь таков: все события, связанные с победой над «чудским суеве-рием»: горение веры преподобного; таинственный странник, повелевающий Аврамию идти в Константинополь «в дом» Иоанна Богослова; затем, переход через реку и апофеоз веры — эпифания Логоса в явлении Возлюбленного уче-ника, делающая исполненным и поэтому ненужным хождение в Царьград и запечатлевающаяся упразднением капища и крещением ростовчан с основанием иночества в Богоявленском монастыре, — всё это стало объектом враждебных действий духа злобы. Поэтому можно назвать характерным отличающее «проложную» редакцию упоминание о том, что бес вышел из сосуда в виде черного дыма и распространился над монастырем, — это знак угрозы всему делу препо-добного. «Сокрушивший свою враждебную главу в воде» умывальницы змий, как и дано ему Свыше, чинит «спону», вновь становясь орудием Промысла к прославлению Христа во святых Его: Аврамий будет оклеветан и подвергнут карнавальному осмеянию в глазах народа, им же крещенного.
Богоявленский Аврамиев монастырь. Вид с высоты птичьего полета
Перед великим князем в палатах града Владимира (столицей является уже Владимир, а не Киев, что намекает на времена монгольского ига, и это еще одна «историческая проблема») предстает некий воин (а князь либо странным образом не интересуется именем незнакомца, либо «узнает» в нем одного из своих приближенных) и сообщает, что всем известный ростовский праведник и чудотворец архимандрит Аврамий на самом деле сребролюбец (и даже «волхв», — добавляет пространная редакция): он утаил от князя в лесу найденный им «клад» с золотом и серебром, тор-гуя которым и живет безбедно, лишь притворяясь нищим, и монастырь благоукрасил, — а князю о том и не рассказал, чем нарушил закон. Князь тотчас приходит в ярость и распоряжается схватить преступника и доставить во Владимир, что и бывает исполнено. В келию, где в этот момент молится Аврамий, босой и в одной грубой нижней монашеской рубахе — власянице, врывается «группа захвата» во главе с воином — князевым доносчиком. Архимандриту не дают одеться и обуться; лишь при достаточном удалении от Ростова, нагнав некоего поселянина на противоположном берегу озера Неро, отнимают у того пятнистую ослицу и пересаживают на нее Аврамия, ссадив с воинского коня и обув в женские сандалии, также «экспроприированные» у владельца осла; в таком виде Аврамия и доставляют во Владимир. Ослица в северорусских землях, да к тому же пятнистая (пегая) — вряд ли элемент повседневности; скорее всего мы имеем здесь, в житийном сказании, мифический образ, подчеркивающий «зрелищность», несуразность, «театральность» происходящего. Известно, что в греческой мифологии Силены, слуги — помощники Диониса-Вакха, часто пред-ставлены пьяными и восседающими на ослах. Осел в античной и средневековой европейской культуре нередко слу-жил олицетворением сексуальной похоти (и по этому случаю коррелировал с фаллической символикой), упрямства, скрытой опасности, исходящей из необузданной стихии. В римской и византийской внутриполитической практике го-сударственных преступников перед казнью нередко выводили на ипподром, сидящими в женской одежде верхом на осле задом наперед. Но, с другой стороны, в ближневосточном и библейском культурном контексте осел (ослица) выступает как символ кротости и трудолюбия. Спаситель входит в Иеросалим на Вольную Страсть как «Царь Шолома» — т.е. Мира и Благоволения Божия: Он восседает на осле. Осел изображается у Яслей Еммануила на иконах Рож-дества Христова («… на земли — Мир, в человецех — Благоволение»). Таким образом, в Аврамии Ростовском мы вновь видим знамение Христа: кознею бесовскою вовлеченный в скоморошеское, балаганное действо (а неправедный суд над Исусом тоже сопровождался, как известно, насильственным вовлечением Праведника римскими солдатами в кар-навальный обряд, который представлял собою, по одним данным, нечто подобное «сатурналиям», по другим — «весен-ние дионисии»), Аврамий на самом деле въезжает в город к прославлению Славой Христовой, ибо на нем власяница — царская порфира; женские сандалии — сапоги императора; а пегая ослица — триумфальный конь.
С кроткой улыбкой выслушав от князя состав своего преступления, архимандрит вежливо интересуется источ-ником столь живописной о нем информации. На середину выводится вышеупомянутый воин-клеветник и повторяет те же басни. Преподобный тут же воздает этому персонажу должное: воздев руце на Небо помолися и запрети духу лукавому Силою Господа нашего Исуса Христа, и абие исчезе. Отметим, что аналогичное воздевание рук на Небо с «экзорцизмом» происходит в чине крещения: новокрещаемый отрекается от сатаны, «дует и плюет» на него, воздевая руки к Небу и поворачиваясь на запад. Изгнание же духа лукавого есть элемент обетования своей жизни Христу и со-четания со Христом: знаменательно, что воздеяние рук к Небу придает телу человека форму Креста.
Князь и все присутствующие переживают духовный Опыт, приводящий их к покаянию и прославлению Бога, Дивного во святых Его.
Клевета на Аврамия. Клеймо иконы «Аврамий Ростовский, с житием» сер. XVII в. Ростов Великий
«Разумел еси святе демона во умывальницу твою вшедша и пакость тебе сотворити хотяща, сосуд Крестом по-крыв, того опалил еси. Ныне же нас спаси от его ловления твоими молитвами отче Аврамие» (на утрене канон песнь четвертая, тропарь).
Память
Монастырю Аврамия стараниями князя дается много земель, угодий, сел. Прожив еще 22 года, по сообщению пространной редакции Жития, в непрестанных трудах на ниве Господней, архимандрит Аврамий отходит ко Господу. «И тако, — пишет пространная редакция, — с миром почи о Господе в лето 6518 (1010 по Р. Х. — прим. авт. статьи) месяца октября в 29 день. Святыя же его мощи положены быша подле олтаря на правой стране (т.е. в южной апсиде основанного им собора в его монастыре, — прим. авт. статьи). Гроб же преподобнаго Аврамия со святыми его мощами явися в лето 6683 (1175 по Р. Х., — прим. авт. статьи) октября в 27 день во времена великого князя Всеволода Юрьевича Владимирского, внука Мономахова. И обретены святыя его мощи во гробе нетленны, и быша чюдеса и исцеления многа в людех, и доднесь с верою приходящим. Преподобныи же предстоя Господеви со всеми святыми, молящеся о утверждении ве-ры христианския, и о благостоянии святых Божиих церквей и о спасении всего мира».
Какой-то период мощи стояли открыто, в южной стороне алтаря (т.е. в юго-восточной стороне собора). В сере-дине XVI в. в монастыре преп. Аврамия на средства вклада царя Ивана Грозного строится каменный собор, в котором имеется юго-восточный придел преподобного Аврамия Ростовского; туда помещают новоизготовленную раку с моща-ми святого — в аркосолий на южной стене, изготавливается покров на раку. Пространная редакция Жития сообщает, что Иван Грозный, собираясь в поход на казанское ханство, взял хранящуюся при мощах Аврамия Ростовского «трость Богословлю», и дальнейшие ее следы теряются; возможно, собор, построенный по вкладу царя тремя годами позже казанского победоносного похода, уже не имел при раке преподобного этой реликвии. Добавим, что краткая (ранняя) редакция Жития не имеет вовсе никаких упоминаний о «трости» как об «элементе надгробного комплекса» преп. Аврамия. В середине XVII в одновременно с составлением пространной редакции Жития на иконах преп. Авраамия появляются изображения «трости» с Крестом; при этом, на более ранних иконах этот Крест — «шестиконечный», на более поздних — «восьмиконечный» [7]. В начале XVIII в. при епископстве Димитрия Ростовского рака с мощами преподобного переносится из южной стены придела в арку проема между приделом Аврамия и основной апсидой. Но-вый «надгробный комплекс» выглядел как рака с шитым изображением преподобного Аврамия и сенью над ней; над ракой подвешена была серебряная лампада [7]. В середине XIX в. рака была полностью переделана и просуществовала до 1920-х гг., когда, в ходе советской кампании по изъятию церковных ценностей, рака с мощами была изъята в Рос-товский музей, вплоть до 1991 г., когда мощи были переданы РПЦ МП.
Итак, мы предприняли, Богу помолясь, описание жизни и дел преподобного Аврамия Ростовского, осмысливая их как жизнь во Христе, или, точнее, как жизнь Самого Христа в одном из Его проявлений. Заметим, напоследок, что в позднейшем своем бытовании, отредактированное митрополитом ростовским Димитрием (Тупталой) после реформ патриарха Никона и царя Алексея Михайловича жизнеописание святого было лишено таких важных эпизодов, как по-пытка путешествия в Константинополь и, затем, массовое крещение и благочестие ростовчан [2]. Это был «почерк» но-вого времени: кажущееся неправдоподобным с точки зрения «исторической достоверности» вычищалось без разду-мий. А между тем удаленные из новых редакций эпизоды имеют свой глубокий смысл. Необходимость паломничества в Царьград подчеркивает кафоличность, соборность, а также в подлинном значении экуменичность, вселенскую важ-ность снявшего эту необходимость Явления на Ишне. Так же кафоличен и вселенски значим результат Эпифании – баптизма всего Ростова в «Воде Покойне» и монашество молодежи — авангарда воинства Христова — как начало без-остановочного движения роста Церкви — теперь и в северорусской, и в мерянской земле, «в созидание Тела Христова, в единство веры, в познание Сына Божия, в Мужа совершенного, в меру возраста полноты Христовой» (Еф.4.13). Пока-завшееся реформаторам и позднейшим редакторам «мифом», подлежащим развенчанию, есть на самом деле предание, подлежащее постижению, есть Миф с большой буквы, таящий сокровища Логоса; Миф, для которого «историческая достоверность» не необходимое условие существования, а лишь одна из возможностей. «Ростов» крещается, он растет в Церковь; но для того, чтобы это осуществилось, «Велес» должен исчезнуть.
Закончим наш труд словами Икоса службы преподобному.
«Аврамие Богомудре житие непорочно стяжал еси. Которыи язык человеч довлеет когда к похвале исповеда-ти тя. Обаче воспоем Божию Мудрость и твоя преподобне страсти и подвиги яже на земли. Яко светилника тя явльша-ся всем человеком, и многим терпением в лице ангельстем возсиявша. Тем в песнех вопием ти сице. Радуися Авраме преподобне и Богоносе, Небесныи человече и земныи ангеле. Радуися Духа Святаго обителище. Радуися яко измлада последова Святей Троице. Радуися целомудрия столпе, низложивыи беса многоковарьственаго. Радуися яко от мла-дых ногтей последова Христу. Радуися светилниче многосветлыи приведыи ко Христу инок множества. Радуися разо-ривыи идола и воздвигнувыи Христову церковь. Радуися иже идолу поклонников сотворил еси Пресвятеи Троице пок-лонники. Радуися яко молитвами твоими беси побеждаются. Радуися граду Ростову похвала, яко первую общую оби-тель воздвигл еси и в ней многия мнихи яко виноград Христов насадил еси, и Троицу славити научил еси, радуися православному царю нашему похвала и утверждение, его же соблюди молитвами си от враг ненаветна. Да зовем ти, радуися отче Аврамие блаженне, и Христа Бога моли непрестанно о всех нас» (Икос).
Послесловие
Житие преподобного Аврамия Ростовского написано во время подъема русского самосознания в процессе одо-ления татарского ига; это осмысление нашей истории — истории крещенной и крещаемой Руси — как христианского дерзновения святых Церкви Христовой. Это дерзновение о Христе непременно должно быть не только — и даже не столько — «зафиксированным» документом когда-то бывшего частного подвига, а связующей нитью между старым и новым, древним и современным; «осью» и животворящим древом «жития» каждого православного — и в наши дни, и в будущем. «Чистым всё чисто» (Тит.1:15), и «любящим Бога всё содействует во благо» (Рим.8:28). Поэтому для них не мо-жет быть страха, кроме страха Божия — принципа премудрости, и очи, данные им от Бога, могут прозреть за кажущей-ся «Чудскому концу» «несокрушимостью Велеса» ничтожность, или «ничтойность» последнего, могут увидеть за ним Несокрушимость и Мудрость Промысла, от века устрояющего спасение. Сердце, горящее возженным в его сердце Ог-нем — Христом, познало, что «без Него ничего не возникло, а то, что возникло — в Нем имеет жизнь» (Ин.1:3-4). Возник-ший на каком-то этапе метаморфоз древней памяти о Рае и бессмертии «культ Велеса» жизнь имел только в Слове Бо-жием — Источнике Рая и Бессмертия. Имел же для того, чтобы открыть ее как инициатический символ — «тень» под-линной Инициации, подлинного Таинства прохождения сквозь смерть Силою Христа — в Жизнь, которая и есть Хрис-тос. Поэтому «Велес-идол» аннигилирует в явлении Креста Христова (в «Житии» — в форме «трости Богословли»). Увидеть свой народ, свой «язык», — будь он русским, мерянским или любым другим из тысяч народов земных, — напи-санным в Книге Жизни, а, следовательно, историю и судьбы своих отцов — среди имен «Книги родства Исус Христо-ва» (Мф.1:1), — вот это и означает сокрушить идола-Велеса.
Сегодня идол вновь ваяется — таково свойство века сего, возлюбившего иллюзии, в которых сам «лежит» (см. 1Ин.5:19), и ненавидящего Истину. Преподобный Аврамий говорит нам: «Братие, окаянный, как нетрудно было заме-тить, исчез, и паки исчезнет, ибо он — ничто, и вы имеете этому свидетельство — мою жизнь, отданную Христу, а точ-нее — жизнь Христа как Жизнь моей жизни, или жизнь Христа данную мне как моя жизнь. Идите и творите такожде. Если же налягут на вы супостаты (а они непременно налягут), и ижденут вы и возложат на вас клевету, объявив вас перед миром клоунами, блудниками и смутьянами, помните: раб не болий есть Господа своего. Несите с радостию по-ношение Христово, — и ваш „Ростов“ будет крещен и станет местом бесконечного роста в сердцах человеческих Славы Христа Бога нашего, Ему же подобает всяка слава, честь и поклоняние со Безначальным Его Отцем и со Пресвятым и Благим и Животворящим Его Духом ныне и присно и во веки веком».
Аминь!
Память 29 октября, святитель Димитрий Ростовский (Туптало) Жития святых — https://azbyka.ru/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh/943
Преподобный отец Аврамий был сын благочестивых родителей7008. С молодых лет он оставил родительский дом и мирскую суету, принял иночество и посвятил себя Богу.
Покорив плоть духу, он изнурял себя подвигами, очищал душу свою слезами и сподобился благодати чудотво-рения.
В его время в Ростове7010 не все еще приняли святое крещение и многие оставались язычниками: Чудский конец города поклонялся каменному идолу Велесу. Обитавший в идоле нечистый дух наводил страх на всех, и христиане боялись проходить вблизи идола. Преподобный Аврамий пылал ревностью искоренить в Ростове остатки язычества. Он молил Господа Бога о даровании ему силы и благодати Святого Духа сокрушить идола, но молитва его долго не была услышана.
Однажды преподобный Аврамий, в скорби и недоумении, сидел вблизи идола. И вот он видит идущего к нему благолепного старца. Аврамий встает и спешит к нему навстречу. После взаимного приветствия и благословения пре-подобный спрашивает:
— Откуда идешь, отче, из какой ты страны?
— Я из Царьграда, отче, родом; в земле вашей пришелец и странник. Скажи мне, отче, почему ты сидишь в пе-чали близ этого идола Велеса?
— Я молю Господа Бога о том, чтобы мне дана была сила сокрушить идола, — отвечал Аврамий, — но Господь презрел мои молитвы, и вот я сижу в печали.
— Если хочешь, отче, получить желаемое, — сказал Аврамию старец, — то иди в Царьград, разыщи дом Иоанна Богослова, войди в него, помолись образу святого Иоанна Богослова, — и не выйдешь тщетно, но получишь желаемое.
Преподобный Аврамий опечалился по причине далекого пути, но старец сказал: «Господь Бог сократит твой путь!»
Блаженный Аврамий, исполнившись Святого Духа, взял благословение у старца и отправился в путь, забыв о его дальности.
Когда преподобный Аврамий, вышедши за город, перешел реку Ишну7012, ему встретился неизвестный чело-век, видом своим внушавший страх; почти совсем без волос на голове, он был с большою круглою бородой, на лице его выражалось благоговение; он был прекрасен. В руке у него была трость.
Блаженный Аврамий поклонился ему.
Неизвестный сказал:
– Куда идешь, старец?
– Иду отыскивать дом Иоанна Богослова, – отвечал Аврамий.
Неизвестный сказал:
— Подойди, старец, возьми сию трость мою и возвратись назад, приступи к идолу Велесу, ударь его тростью во имя Иоанна Богослова, — и окаянный обратится в прах.
И с этими словами неизвестный стал невидим.
Блаженный Аврамий понял, что это был Иоанн Богослов
Объятый страхом и радостью, Аврамий воротился назад, беспрепятственно подошел к идолу, ударил его трос-тью во имя Иоанна Богослова, — и идол тотчас превратился в прах.
На том месте, где встретил Аврамий святого старца, он поставил церковь во имя Иоанна Богослова, а там где стоял идол Велеса, преподобный, с благословения епископа, соорудил небольшую церковь во имя Богоявления Господня, поставил при ней кельи, собрал иноков и учредил общежитие7013.
Много зла потерпел преподобный Аврамий от неверовавших во Христа язычников. Однажды они хотели даже разорить и сжечь построенную им святыню, но Бог не попустил этого ради молитв и терпения преподобного.
Однако своим учением и терпением преподобный Аврамий в непродолжительное время всех неверующих при-вел ко Христу: крестились все от мала до велика и начали ходить на славословие Божие и на всенощное бдение, даже женщины и дети. Преподобный Аврамий укреплял сердца их в вере почитанием книжным и поучением духовным. Многие из детей оставляли дома родителей, тайно приходили к преподобному и принимали монашество. Так умно-жалась братия, которую преподобный поучал слову Божию.
Тогда преподобный Аврамий построил большую церковь, украсил ее, как невесту Христову, чудными икона-ми и святыми книгами и завел благолепное пение.
Князья Ростовские, относясь с великим уважением к отцу Аврамию, предоставили особые преимущества осно-ванному им монастырю: давали много имения на монастырское строение и деревни на содержание иноков.
Видя возрастание и процветание монастыря, Ростовский епископ, посоветовавшись с князьями, возвел Аврамиев монастырь на степень архимандритии, а преподобного Аврамия поставил в архимандриты.
С того времени Аврамий стал еще усерднее подвизаться и прилагал труды к трудам, предаваясь посту и молит-ве; он был образцом для всех, отличаясь смирением и показывал нелицемерную любовь ко всякому приходящему, ра-вно к великому и малому.
Исконный ненавистник добра, диавол, не оставил преподобного в покое, вооружился на него и творил ему огорчения и днем, и ночью. Но огражденный Христовою благодатью и крестным знамением, Аврамий не страшился.
Однажды, когда преподобный Аврамий в своей келье перед литургией, прочитав обычные молитвы ко святому причащению, хотел умыть руки перед отходом в церковь, диавол вошел в умывальницу, желая причинить преподоб-ному неприятность. Уразумев присутствие нечистого духа в сосуде, преподобный взял честный крест, положил по-верх сосуда, оградил сосуд крестным знамением и так оставил, долгое время не касаясь его, Бес, палимый крестною силою, мучился и не мог выйти из сосуда.
У Ростовских князей тогда был обычай ездить за город на охоту и на обратном пути заходить в монастырь, чтобы помолиться в церкви и получить благословение от преподобного Аврамия. Так случилось и теперь. По обык-новению князья зашли в келью преподобного, но его там не случилось, ибо у него был обычай ежедневно трудиться на братию: то он колол дрова для монастырской пекарни, то мыл власяницы на братию, то носил воду в поварню. Ус-лышав о приходе князей, он поспешил в келью, чтобы благословить их.
Между тем князья, находясь в келье в ожидании преподобного, заметили сосуд, покрытый честным крестом, и недоумевали, чтобы это могло значить. Один из князей дерзнул снять с сосуда крест, чтобы благословиться им, — и бес тотчас вышел из сосуда, как дым черный и злосмрадный, так что устрашил всех присутствовавших.
Когда преподобный приближался к келье, нечистый дух встретил его при входе и стал поносить Аврамия и грозить ему:
— Как ты принудил меня силою невидимого Бога мучиться и сожигаться силою крестною, так и я сотворю тебе пакость, в скором времени одолею тебя: возведу на тебя клевету, предам тебя мукам и позору: ты будешь посажен на пегой ослице без седла и обут в женские красные башмаки. И многое другое потерпишь ты, как и я потерпел от тебя.
Преподобный оградился крестным знамением, и бес тотчас же исчез.
Когда Аврамий вошел в келью, князья стали спрашивать о происшедшем, о злосмрадном дыме, вышедшем из накрытого крестом сосуда, но преподобный ничего не сказал об этом, а только благословил князей с душеполезным наставлением и отпустил с миром.
Спустя некоторое время, желая отомстить преподобному, бес принял образ некоего воина, явился к великому князю во Владимир и стал возводить на Аврамия тяжкие обвинения.
— Государь, я хочу поведать тебе великую тайну, — говорил бес, — есть в твоей державе, в городе Ростове, некий монах Аврамий, волхв, который, однако, с виду кажется смиренным и святым и прельщает людей. Он нашел в земле великое хранилище, медный сосуд, наполненный золотом, который по праву должен принадлежать твоей державе. Золотых сосудов, найденных в этом хранилище, золотых поясов и цепей невозможно оценить и невозможно исчислить серебра и иных драгоценностей. На эти сокровища он построил великую церковь, а тебе не поведал.
Великий князь воспылал гневом на преподобного и послал за ним одного лютого воина, приказав взять Авра-мия, не говоря ему ни слова, и привести в таком виде, в каком найдет его.
Все это произошло по внушению злого духа.
Когда посланный князем воин явился, преподобный, после соборной, молитвы, стоял на молитве келейной в одной власянице и без обуви. Воин без всякой милости, не дав преподобному ни слова вымолвить, ни одеться, ни обу-ться, взял его с собою на коня и погнал к городу Владимиру.
На другой стороне Ростовского озера попался им человек, пахавший на пегой ослице и державший в руке красные женские башмаки. Воин посадил преподобного на ослицу, обул его в женские башмаки и быстро доставил его в таком позорном виде к великому князю.
Великий князь приказал поставить пред собою и воина-обвинителя.
Мнимый воин повторил те же слова против преподобного относительно хранилища драгоценностей, что и пре-жде.
Преподобный, услышав это, воздел руки к небу и запретил духу лукавому, говоря:
— Запрещаю тебе именем Господа нашего Иисуса Христа, скажи мне, кто ты, такими словами оклеветавший меня?
Бес затрепетал и сказал:
— Я бес, искони ненавидящий добро в человеческом роде, особенно же в иноках, боящихся Бога. Видишь, ста-рец, что я прежде сказал тебе, то и сделал — за то, что ты меня мучил в убогом твоем сосуде.
Сказавши это, бес мгновенно исчез.
Великий князь, видя дьявольскую прелесть и поругание стоявшего пред ним преподобного, объят был великим страхом, равно и все окружавшие князя. И начал князь молить преподобного о прощении и говорил со слезами:
— Отче, я виновник твоего невольного прихода, я жестоко оскорбил тебя. Прости мне, отче, все то, чем я тебя прогневал. Враг, отче, помрачил мое сердце и возбудил во мне ярость против тебя и поверг меня во грех.
Старец сказал:
— Господь простит тебя, государь, ибо это дело древнего врага диавола, а потому, государь, не дивись сему: ис-кони враждуя против людей, он особенно привык причинять препятствия боящимся Бога.
Князь, видя смирение преподобного и тихие и кроткие слова его, как будто старец не испытал никакого зла, еще более принялся ублажать его и воздал ему великую честь.
На устроение монастыря князь пожаловал много домов, сел и рабов, сделал Аврамиев монастырь своим монастырем и поставил его выше всех прочих монастырей Ростовских и все это утвердил жалованными грамотами.
После всего этого князь отпустил преподобного с великою честью.
Преподобный Аврамий жил в своем монастыре в великом смирении, прилагая труды к трудам, и с миром отошел ко Господу, Коего измлада возлюбил.
Тропарь, глас 1:
Просветився Божественною благодатию, неверныя люди наставил еси к свету Богоразумия: и по смерти сияя светлостию жития твоего, источаеши исцеления притекающим с верою к тебе, Авраамие отче наш, Христа Бога моли даровати нам велию милость.
Кондак, глас 2:
Иго Христово прием Аврамие, и Того крест на рамо взем, последовал еси Ему, насажден быв в дому Господни, и процвел еси яко финикс, и яко кедр иже в Ливане, умножил еси чада твоя, муж желаний духовных: от возлюбленнаго же Апостола Иоанна Богослова благодать восприим, жезлом сокрушил еси идола, и разсыпал еси его яко прах, и чудотворец убо велий явился еси преподобне, темже Христа Бога моли непрестанно о всех нас.
* * *
Жизнь преподобного Аврамия Ростовского излагается здесь по древнейшему «житию», которое с сокращениями пересказано в Прологе и с некоторыми позднейшими добавлениями в Великих Минеях-Четьих митр. Макария. Древнее житие преподобного Аврамия впоследствии дважды дополнялось, главными образом в начальной части, где рассказывается о жизни Аврамия до пришествия его в Ростов.
В первичном дополнении сообщается, что Аврамий родился в пределах Галицких, в городе Чухломе (ныне Костромской губернии), отправился в Новогородские пределы для ознакомления с иноческим подвижничеством в та-мошних обителях и принял пострижение в Валаамском монастыре на Ладожском озере. Во вторичном дополнении го-ворится, что родители Аврамия, в Чухломе, были еще язычники. Аврамий назывался сначала Иверик и до семнадцати лет лежал на одре болезни в расслаблении и не мог ходить. Новгородские захожие купцы сообщили ему первые начат-ки христианского учения. Иверик после глубокого размышления уверовал во Христа, внезапно получил исцеление от болезни, отправился в Новогородские пределы и на Валааме принял крещение с именем Аверкия, а потом и пострижение в иноки с именем Аврамия.
Здесь разумеется древний Ростов, называвшийся Ростовом Великим; теперь это уездный город Ярославс-кой губернии на шоссе и при железной дороге из Ярославля в Москву; Ростов стоит при озере, которое называется Ростовское или Неро.
Под Чудским концом нужно разуметь часть города по левую сторону дороги из Ярославля. Языческий бог древних русских славян Велес иначе называется Волосом, который, по летописям, считался покровителем скота.
Река Ишна пересекает дорогу из Ростова в Москву при своем впадении в озеро Неро близ самого города Ростова, в четырех верстах от того места, где стоял идол Велеса.
Основанный преподобным Аврамием Богоявленский монастырь существует и в настоящее время на том же месте, в одной версте от Ростовского кремля, при въезде в Ростов от Ярославля, по левую сторону дороги.
Преподобный Аврамий погребен был в основанном им монастыре. Святые мощи его в настоящее время по-чивают открыто в серебряной раке в приделе его имени при главном монастырском каменном храме во имя Богоявле-ния Господня, построенном по повелению и на средства царя Ивана Васильевича Грозного и освященном в его при-сутствии 2 октября 1553 г. Царь Иван Васильевич не раз бывал в Ростове и поклонялся тамошним святыням. В одно из посещений Аврамиева монастыря, еще до взятия Казани, он взял хранившийся при гробнице Аврамия жезл, кото-рым преподобный сокрушил идола. Медный крест, служивший рукоятью жезла, до сих пор хранится в отдельной ки-оте в арке при входе в придел преп. Аврамия.
Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. 12 книг. М.: «Ковчег» 2010.
Авраамий Ростовский
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Явление Иоанна Богослова преподобному Авраамию
Имя в миру при рождении Иверк, в крещении Аверкий
Родился X век Чухлома.
Умер 1077 Ростов.
Почитается в Русской церкви, в грекокатоличестве, в лике преподобных.
День памяти 29 октября (11 ноября), 21 мая и 23 мая (даты по юлианскому календарю) — в православии, 11 ноября — в грекокатоличестве,
Подвижничество: основатель Богоявленского монастыря
Авраа́мий Росто́вский (также Авра́мий; при рождении Иверк, в крещении Аверкий) — святой преподобный Русской церкви, подвизавшийся в Ростове. Его «Житие», среди прочего, описывает сокрушение им идола Велеса и ос-нование на том месте Богоявленского монастыря.
Память 29 октября — обретения мощей, 23 мая — в Соборе Ростово-Ярославских святых и в Соборе Карельских святых — 21 мая (даты даны по юлианскому календарю).
Время деятельности
Житие указывает 1010 г. как дату смерти святого, однако большинство историков эту дату признаёт ошибочной. Так, ещё Николай Карамзин указал, что Авраамий действовал в Ростове во время или после Андрея Боголюбского. Просветительскую деятельность Авраамия в Ростове Василий Ключевский датирует 1073-1077 гг.; Макарий (Булгаков) — ?-1045 гг., Андрей Титов — концом XI — началом XII века, Филарет (Гумилевский) — началом XII в. …
Биография
Согласно второй редакции жития, записанной не раньше второй половины XVI в., родился в Чухломе, крес-тился с именем Аверкий и принял монашеский постриг на Валааме. Эта же версия попала в Энциклопедический сло-варь Брокгауза и Ефрона[4]. Василий Ключевский доказал, что составитель второй редакции жития соединил двух раз-ных святых — преподобных Авраамия Ростовского и Авраамия Галичского; последний в XIV веке основал на городи-ще Чухломы Городецкий монастырь.
Авраамий поставил себе хижину у озера Неро, в краю, где местные языческие финно-угорские племена (оче-видно, весь и меря) поклонялись каменному идолу Велеса, наводившего суеверный ужас на всю округу.
«Житие» его повествует о чудном видении ему апостола Иоанна Богослова, который дал ему жезл, увенчанный крестом, для сокрушения идола. В память явления преподобный воздвиг храм во имя апостола Иоанна Богослова. Убеждённые его проповедью, крестились многие язычники.
По ходатайству ростовских князей Авраамий был посвящён в сан архимандрита устроенного им Богоявленского монастыря.
Преставился в глубокой старости и был погребён в храме Богоявления.
Почитание и канонизация
Мощи его обретены при великом князе Всеволоде Большое Гнездо (1176-1212)источник не указан 797 дней.
Общецерковная канонизация преподобного Авраамия состоялась, по предположению Голубинского, ко времени Макарьевских Соборов 1547-1549 годов[7]. Служба Авраамию Ростовскому, составленная по подобию службы преподобному Сергию Радонежскому, впервые встречается в рукописном сборнике XV века.
В 1551 г. царь Иоанн Грозный, перед походом на Казань, обходил святые места. В Богоявленском монастыре ему показали тот жезл, которым преподобный Аврамий сокрушил идола Велеса. Посох царь взял с собой в поход, а крест, служивший его навершием, оставил в обители. Возвратившись после покорения Казанского ханства, Иоанн Грозный приказал построить в Аврамиевой обители новый каменный храм в честь Богоявления с четырьмя приделами и прислал туда книги и иконы.
В 1860 г. выполнена Ф. А. Верховцевым новая рака для мощей преподобного.
Авраамий Ростовский на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде
Литература
Житие преподобного отца нашего Аврамия Ростовского. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского : 12 кн., 2 кн. доп. М.: Моск. Синод. тип., 1903-1916. Т. II: Октябрь, День 29. С. 617.
Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. Т. 1. С. 9.
Авраамий Ростовский. Православная энциклопедия. М. : Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. Т. I : «А — Алексий Студит». С. 176-178. 752 с. 40 000 экз. ISBN 5-89572-006-4.
Иконография ростовских святых. Каталог выставки / сост. А. Г. Мельник. Ростов, 1998. 80 с.
Мельник А.Г. Об отражении третьей редакции жития Авраамия Ростовского в иконе XVIII века.
Чтения по истории и культуре древней и новой России. Материалы конференции (Ярославль, 7-9 октября 1998 года). Ярославль, 1998. С. 41-44.
Мельник А.Г. Икона «Явление Иоанна Богослова преподобному Авраамию Ростовского с житием преподобного» // Мака-рьевские чтения. Русская культура XVI века — эпоха митрополита Макария. Выпуск 6. Можайск, 1998. С. 266-287. ISBN 5-7542-0052-8.
Мельник А.Г. Житийная иконография преподобного Авраамия Ростовского // XI Научные чтения памяти И.П. Болотце-вой: Сб. ст. Ярославль, 2007. С. 63-68.
Мельник А.Г. Житийный цикл преподобного Авраамия в стенописи (1683) церкви Иоанна Богослова Ростовского кремля. История и культура Ростовской земли. 2004. Ростов, 2005. С. 339-353.
Мельник А.Г. Образ «Явление Иоанна Богослова преподобному Авраамию Ростовскому с житием» 1736 г. Научные чтения памяти И. П. Болотцевой: Сб. ст. Ярославль, 2006. С. 87-97.
Мельник А.Г. Рака для мощей св. Авраамия Ростовского 1772 г. История и культура Ростовской земли. 2010. Ростов, 2011. С. 232-241.
Мельник А. Г. Утраченная икона, отражавшая третью редакцию жития Авраамия Ростовского.
Книжная культура Яро-славского края: Мат-лы науч. конф. (12-13 октября 2010 г.). Ярославль, 2011. С. 5-15. ISBN 978-5-91637-014-0.
Мельник А. Г. Житие Авраамия Ростовского и становление культа этого святого // Книжная культура Ярославского края, 2018: сборник статей и материалов. Ярославль, 2019. С. 5-14. ISBN 978-5-9500778-3-8.
Житие и подвизи и чудотворение преподобнаго и богоноснаго отца нашего Авраамия архимандрита Богоявленскаго ростовскаго чудотворца.
Житие Авраамия Ростовского Текстологический анализ Т. В. Буланиной